Интересный параграф «Захват и присоединение аудитории». А чем? Читайте:
Первое правило для успешного контакта - заявить о том, что отправитель сообщения входит с аудиторией в какую-то общность (по социальному, национальному, культурному признаку и т.д.). Для этого выработан целый язык и манера обращения: коллеги, мужики, православные и т.д. Так что первые же шаги по установлению контакта служат кличем «Мы с вами одной крови - ты и я!». Поэтому первый признак манипуляции - уклончивость в изложении собственной позиции, использование туманных слов и метафор. Ясное обнаружение идеалов и интересов, которые отстаивает «отправитель сообщения», сразу включает психологическую защиту тех, кто не разделяет этой позиции, а главное, побуждает к мысленному диалогу, а он резко затрудняет манипуляцию.
Это автор случайно написал не о себе? Нет, нет, его никто не обвиняет. Но отсутствие умения внятно и чётко изложить свою позицию, отсутствие четкого понимания своей позиции, и, следовательно, «использование туманных слов и метафор», это еще не признак зловещей «манипуляции».
Старый, испытанный еще в Великой французской революции прием захвата аудитории - представление идеологических сообщений в виде «запретного плода». Именно тогда возник «самиздат» - изготовление и распространение нелегальной и полулегальной литературы. Расцвела эта индустрия уже в 60-е годы 20 века как средство психологической войны (к 1975 г. ЦРУ разными способами участвовало в издании на русском языке более чем 1500 книг русских и советских авторов). Тогда в СССР даже ходил анекдот: старушка перепечатывает на машинке «Войну и мир» Толстого. Ее спрашивают: вы что, с ума сошли? - «Нет, я хочу, чтобы внучка роман прочитала, а она читает только то, что напечатано на машинке». Правда, говорят, что некоторые люди не читают даже запрещенных книг.
Опять автор пишет о Великой Французской революции, ничего не доказывая, просто утверждая. Ладно бы, если это были бы общеизвестные факты или спорные, но озвученные. Но ведь он выдвигает СВОЮ точку зрения, НОВУЮ, и никак ее не обосновывает. Нелегальная и полулегальная литература ходила еще во времена Римской Империи (христианские рукописи, например) и даже ранее. Как появилась письменность, так возник и запрет на какие-то книги, и точно так же возникло нелегальное их распространение. Когда Омар сжигал Александрийскую библиотеку, он сказал примерно следующее: «Если в книгах этих писано то же, что в Коране, то они лишние; если же писано иное, то они лгут». Автору напомнить, как инквизиция точно так же запрещала и жгла книги?
Самиздат в СССР – тема обширная. Кара-Мурза говорит, что сила была в его нелегальности и сетует на глупость интеллигенции, которая на него «купилась». А сетовать надо на глупость власти, которая его запрещала. Большая часть самиздатчиков, и вправду, оказалась бездарной: когда СССР рухнул и их творчество лишилось ореола запретности, выяснилось, что оно не стоит и той бумаги, которая на него тратилась. Впрочем, некоторые из «нелегалов» были достаточно талантливы и их произведения и сегодня имеют достаточно большой круг поклонников.
Автор подходит не с той стороны. Не вражеские агенты «использовали» Самиздат в своих целях (хотя полностью исключать такое влияние нельзя), а дурацкий запрет придавал излишнюю ценность этим книгам и не позволял рассматривать их объективно.
«Архипелаг Гулаг» Солженицина – «Библия» советских диссидентов – сегодня воспринимается совсем не так. Да, это во многом несправедливая, необъективная книга, но запрет на нее говорил об обратном. Сам факт запрета будто кричал: «Если запрещают, значит, это все правда!». Он подогревал необъективность с другой стороны. Необъективность диссидентов во многом была вызвана необъективностью власти.
Почему бы не издать «Гулаг» в советское время? С выписками из архивных данных, с комментариями специалистов, с обширной критикой тех моментов, которые ее достойны (а таких пруд пруди)? Но и с признанием того, что было, ведь, что ни говори, а весь «Архип» ложью не назовешь. Другое дело, что Солженицын исключительно пристрастно трактует те или иные факты, очень часто пользуется непроверенной информацией, восторженно кромсает цитаты и просто подгоняет это все под свои совершенно неверные выводы. Ну, так напишите об этом, откройте окна для свежего воздуха.
Впрочем, сейчас, видимо, кто-то начнет брюзжать о том, что «открыли окна» в конце 80-ых и вот к чему пришли. Ну что ж, тот, кто путает местами причину и следствие, кто считает, что человека для его собственного блага надо делать дураком и уберегать от «вредной информации», пусть сидит и тоскливо вздыхает о славном прошлом. А информационная свобода, свобода слова является одним из ВАЖНЕЙШИХ достижений человеческого общества, и, несмотря на все ее недостатки, ни в коем случае нельзя ее заменять насильственным навязыванием позиции СВЕРХУ, какой бы правильной она не была.
Дело в самом ПОДХОДЕ, в МЕТОДЕ. Человек, приобретая власть, каким бы мудрым и порядочным он не был, не должен брать в руки топор для того, чтобы рубить свободу слова. Он должен понять, что завтра этот топор может оказаться в руках глупца или подлеца. И он обратится против того, за что шла борьба.
Свобода слова – намного более сложный инструмент для власти, чем топор с надписью «Единогласно», но надо учиться им пользоваться, если мы хотим создать прекрасную статую, а не коряво обрубленного идола со слепыми глазницами.
Какие же установки внедряли в сознание авторы-диссиденты? М. Петрусек характеризует их так? «Самиздат справедливо разрушал мифы о национальном величии и доблести, например, мифы о масштабах антифашистского сопротивления или мифы о чешском национальном характере. Самиздат касался и весьма болезненных тем (высылка немцев) и остродискуссионных вопросов (законность и историческая обоснованность возникновения самостоятельного чехословацкого государства)». В общем, подрывал опоры национального самосознания.
Автор цитирует Петрусека, который пишет «справедливо разрушал». А Кара-Мурза подводит итоги: «подрывал опоры национального самосознания». Вопрос: нужно ли утверждать «национальное самосознание» за счет создания несправедливых мифов?
Вот интересно, когда в какой-нибудь соседней стране занимаются созданием «национальных мифов», нас это безумно раздражает, мы разражаемся потоками ругани в адрес «этих латышей», «проклятых евроцентристов» и т.д. Когда кто-то у нас осмеливается усомниться в справедливости утверждения превосходства русской нации над другими, начинаются крики о разрушении «национального самосознания», о проплаченных «манипуляторах» и пр. Старая добрая поговорка о бревне и соломинке совсем не впрок…
Какова была культурная ценность изданий? Петрусек пишет: «В первые месяцы после ноября 1989 г. предполагалось, что в государственных издательствах выйдет практически весь обществоведческий самиздат... Существуют договоры с издательствами, но книги не издаются, так как возник отчасти действительный, отчасти условный эффект негативной реакции на самиздат: вышла на поверхность тривиальная истина, что не все изданное в самиздате имеет долговременную ценность, не говоря уже о привлекательности для читателя». И в беллетристике также «действуют приведенные выше закономерности - издание части самиздатовских книг показало отсутствие к ним читательского интереса».
Иными словами, захват и присоединение аудитории в программе «Самиздат» достигался не высокой ценностью самого материала, а искусственно созданной приманкой - запретностью текста, так что авторы, издатели и распространители обращались к нон-конформистским, диссидентским стереотипам в сознании.
Думаю, это нагляднейший пример того, как автор вольно трактует те или иные цитаты согласно своему мировоззрению. Петрусек пишет, что «не все изданное в самиздате имеет долговременную ценность». А Кара-Мурза, вставив «иными словами», пишет уже о «не высокой ценности самого материала». Да еще прибавляет при этом, что запрет создавался «искусственно». Трактовать это надо так, что, видимо, в партийное руководство Чехословакии и всех других социалистических стран проникли ЦРУ-ушники, которые нарочно запрещали Самиздат. Везде враги, везде манипуляторы. Никуда от них не скроешься.
Ценность Самиздата Советская власть создала сама, подавив свободу слова. Возможно, что в тех исторических условиях, в которых действовали большевики, трудно было поступить иначе, но ТРУДНО – еще не значит НЕВОЗМОЖНО. И уж явно, в постсталинский период те ограничения свободы слова, которые имели место быть, не соответствовали культурному уровню развития общества.