Основной экономической – и, следовательно, политической интригой НЭПа были вопросы о темпах экономического роста и о распределении средств между государственной промышленностью и частнособственническим сельским хозяйством. В теоретическом плане этот конфликт был рассмотрен в ходе знаменитой дискуссии о «законе первоначального социалистического накопления» между Е.А.Преображенским и Н.И.Бухариным. Эта дискуссия ни словом не упоминается С.Г.Кара-Мурзой – и из дальнейшего будет понятно, почему.
Е.А.Преображенский, один из соратников Л.Н.Троцкого, формулировал этот «закон» так: "Чем более экономически-отсталой, мелкобуржуазной, крестьянской является та или иная страна, переходящая к социалистической организации производства, чем менее то наследство, которое получает в фонд своего социалистического накопления пролетариат данной страны в момент революции, - тем больше социалистическое накопление будет вынуждено опираться на эксплуатацию досоциалистических форм хозяйства и тем меньше будет удельный вес накопления на его собственной производственной базе, т. е. тем меньше оно будет питаться прибавочным продуктом работников социалистической промышленности. Наоборот, чем более экономически и индустриально развитой является та или другая страна, в которой побеждает социальная революция, чем больше то материальное наследство в виде высокоразвитой индустрии и капиталистически организованного земледелия, которое получает пролетариат этой страны от буржуазии после национализации, чем меньше удельный вес в данной стране капиталистических форм производства и чем более для пролетариата данной страны является необходимым уменьшить неэквивалентность обмена своих продуктов на продукты колоний, т. е. уменьшить эксплуатацию последних, - тем более центр тяжести социалистического накопления будет перемещаться на производственную основу социалистических форм, т. е. опираться на прибавочный продукт собственной промышленности и собственного земледелия" [Цит. по: Н.И. Бухарин. Новое откровение о советской экономике, или как можно погубить рабоче-крестьянский блок.]
Е.А.Преображенский открытым текстом и без обиняков выдвинул циничное требование проводить форсированную индустриализацию за счет "эксплуатации" такой "внутренней колонии" как крестьянство. Церемониться не следует, т.к. это "досоциалистические формы производства", а страна идет к социализму. В "закон" возводилось требование относиться к крестьянству, т.е. более чем к 80% народа России, как к туземцам в завоеванной колонии. Социалистическое хозяйство рекомендовалось возводить на спине ограбленного мужика, а самым дешевым способом "перекачки" жизненных соков из деревни рекламировалась манипуляция с ценами - сознательно завышенные цены на промышленные изделия и заниженные на сельхозпродукцию. Привлекательность именно этого способа сдирания шкуры с мужика Преображенский видел "в крайнем удобстве взимания, не требующем ни копейки на специальные налоговые аппараты".
Подход Преображенского был подвергнут Бухариным уничтожающей критике. Отчасти Бухарин использовал чисто демагогические приемы обыгрывания «шокирующих» выражений Преображенского:
"Весь его анализ построен на аналогии с периодом первоначального накопления капитала. Там был грабеж крестьян и здесь "эксплуатация". Там на основе этого грабежа утверждались предпосылки для расцвета нового порядка вещей - и здесь закон социалистического накопления требует аналогичных предпосылок. Там было катастрофически быстрое «пожирание" старых форм - и здесь то же самое"
Вместе с тем, Бухарин совершенно принципиально указывал на основной порок такого подхода:
«Что-либо одно из двух: или ведется линия "колониальная" - на эксплуатацию, на вытягивание всего "технически достижимого"; тогда мы будем иметь хирение крестьянского хозяйства, падение его дохода, исчезновение и разрушение крестьянского хозяйства, его "пожирание". Но тогда неоткуда появиться "большему доходу", "рационализации" и прочему, что в двух строчках обещает "милостивец" тов. Преображенский мелкобуржуазным производителям.
Или пролетарское государство действительно может больше получать на основе растущей рационализации и растущей доходности крестьянского хозяйства. Это - действительно правильная политика. Но тогда все - или почти все - положения тов. Преображенского нужно перевернуть. Никакого "пожирания" мелкобуржуазных хозяйств не будет (само собою разумеется, что мы здесь говорим о главной массе середняцкого хозяйства и что это не исключает частичного исчезновения мелких хозяйств в связи с выталкиванием избыточного населения в города и процессом пролетаризации, каковой будет происходить и при строе пролетарской диктатуры). Будет их превращение, их трансформация на кооперативной основе. Растущая доходность, растущая рационализация и т. д. будет в то же время означать и втягивание этих хозяйств через кооперацию в общую систему нашей социализирующейся экономики. Не на изничтожение нужно держать курс, а на вовлечение крестьянского хозяйства в систему госхозяйства.»
«…дело отнюдь не ограничивается проблемой дележа уже данного "национального дохода" между рабочим классом и крестьянством… задача состоит в том, чтобы эту "данную величину" "национального дохода" постоянно повышать. Вот почему вопрос о "накоплении" в социалистической промышленности выступает неизбежно как вопрос, связанный с проблемой "накопления" в крестьянском хозяйстве, которое образует рынок для промышленности и совокупность хозяйственных единиц, подлежащих втягиванию в государственное хозяйство и постепенной переработке»
Бухарин указывал, что Преображенский даже не поднимает вопрос о емкости внутреннего рынка. Между тем, изъятие средств из сельского хозяйства в пользу промышленности, если бы оно проводилось в желаемых Преображенским масштабах, в принципе не могло привести к росту производства потребительских товаров – в условиях сохранения товарно-денежного обращения они просто не нашли бы сбыта. Забегая вперед, скажем, что промышленность в таких условиях неизбежно должна была приобрести однобокий характер, ориентацию на производство средств производства для самой себя и милитаризацию страны.
Полемика Бухарина с Преображенским была лишь частью другой, более общей дискуссии о целях, путях и темпах развития страны, которая велась в течение всего периода НЭПа. На первом этапе это была борьба между Троцким и его сторонниками, и правящим триумвиратом (Сталин, Каменев, Зиновьев). В 1926 г. Каменев и Зиновьев примкнули к оппозиции, а противостояли ей Сталин, Молотов, Рыков, Томский, Бухарин. Оппозиция выступала за форсированную индустриализацию, полное подчинение рыночных регуляторов плановому началу, ускоренные темпы роста, усиленный натиск на капиталистические элементы в городе и деревне. Источником средств для форсированной индустриализации должно было стать неэквивалентное изъятие средств из сельского хозяйства. Правящая же группа отстаивала сбалансированный рост, баланс интересов города и деревни, постепенное накопление, в первую очередь за счет самой же промышленности, допущение негосударственных форм накопления. Так, еще в апреле 1927 г. Сталин утверждал на пленуме Центрального Комитета, что приступать к строительству днепровской гидростанции было бы для нас то же, что для мужика покупать граммофон вместо коровы. [Л.Д.Троцкий. Преданная революция: Что такое СССР и куда он идет?]
На XV конференции ВКП(б) в ноябре 1926 года Троцкий сформулировал разногласия левой оппозиции со сталинско-бухаринской фракцией. Троцкий доказывал, что нынешний темп индустриализации недостаточен, в силу чего возникает опасность отставания роста государственной промышленности от народного хозяйства в целом. Выход из создавшегося положения, по мнению оппозиции, состоял прежде всего в мобилизации народных средств на нужды индустриализации путем эмиссии и повышенного налогообложения «буржуазных элементов» города и деревни. Оппозиция выступала за сохранение в основном механизмов нэпа, но требовала ослабления стихийных и усиления плановых начал в развитии народного хозяйства, ограничения эксплуататорских тенденций нэпмана и кулака. В "Платформе большевиков-ленинцев" (сентябрь 1927 года) вопрос о постепенной коллективизации сельского хозяйства ставился следующим образом: "Растущему фермерству деревни должен быть противопоставлен более быстрый рост коллективов. Необходимо систематически, из года в год, производить значительные ассигнования на помощь бедноте, организованной в коллективы... Должны быть вложены гораздо более значительные средства в совхозное и колхозное строительство. Необходимо предоставление максимальных льгот вновь организующимся колхозам и другим формам коллективизации". Оппозиция требовала повышения оптовых и розничных цен на промтовары на 20-30 процентов.
Правящая фракция отвергала такой подход. Так, в докладе активу ленинградской организации о работе пленума ЦК BKП(б) 13 апреля 1926 г. «О хозяйственном положении Советского Союза и политике партии» И.В.Сталин говорил:
«У нас имеются в партии люди, рассматривающие трудящиеся массы крестьянства как чужеродное тело, как объект эксплуатации для промышленности, как нечто вроде колонии для нашей индустрии. Эти люди - опасные люди, товарищи. Крестьянство не может быть для рабочего класса ни объектом эксплуатации, ни колонией. Крестьянское хозяйство есть рынок для промышленности так же, как и промышленность является рынком для крестьянского хозяйства. Но крестьянство, для нас не только рынок. Оно является ещё союзником рабочего класса. Именно поэтому поднятие крестьянского хозяйства, массовое кооперирование крестьянства, улучшение его материального положения является той предпосылкой, без которой не может быть обеспечено сколько-нибудь серьёзное развитие нашей промышленности. И наоборот, - развитие промышленности, производство сельскохозяйственных машин и тракторов, массовое снабжение крестьянства продуктами промышленности являются той предпосылкой, без которой не может быть двинуто вперёд сельское хозяйство. В этом одна из серьёзнейших основ союза рабочего класса и крестьянства. Мы не можем поэтому согласиться с теми товарищами, которые то и дело требуют усиления нажима на крестьянство в смысле чрезмерного увеличения налогов, в смысле повышения цен на промышленные изделия и т. д. Мы не можем с ними согласиться, так как они, сами того не замечая, подрывают союз рабочего класса и крестьянства, расшатывают диктатуру пролетариата.»
Борьба с оппозицией была не только идейной. В течение 1925-1927 гг. она была разгромлена также и организационно, а ее лидеры утратили ключевые руководящие посты в партии.
Затем, в 1928/29 годах произошел резкий поворот группы Сталина «влево», фактический ее переход на позиции оппозиции. Бухарин, Рыков и Томский при этом оказались «за бортом» и стали олицетворять «правый уклон». Подробно история борьбы с «правым уклоном», неотделимая от развития экономической ситуации в стране, описана в разделе 6.4.7.
Политический разгром бухаринской группы был завершен на ноябрьском пленуме ЦК 1929 г. Пленум постановил вывести из состава Политбюро Бухарина, "как застрельщика и руководителя правых уклонистов" и предупредил Рыкова и Томского, а также Угарова (единственного члена ЦК, не отмежевавшегося на пленуме от "тройки"), что в "случае малейшей попытки с их стороны продолжить борьбу против линии и решений ИККИ и ЦК ВКП(б) партия не замедлит применить к ним соответствующие организационные меры". [ КПСС в резолюциях. т. 5. с. 48-49.]
Оказавшись в положении полной изоляции, Бухарин, Рыков и Томский спустя неделю после завершения пленума выступили с заявлением, опубликованном в "Правде". В нем говорилось, что в течение полутора лет у них были разногласия с большинством ЦК по ряду политических и тактических вопросов, которые они излагали в документах и выступлениях на пленумах ЦК. "Мы считаем долгом заявить, - указывалось далее, - что в этом споре оказались правы партия и её ЦК. Наши взгляды, изложенные в известных документах, оказались ошибочными. Признавая эти свои ошибки, мы, со своей стороны, приложим все усилия к тому, чтобы вместе со всей партией повести решительную борьбу против всех уклонов от генеральной линии партии и, прежде всего, против правого уклона и примиренчества с ним". [Правда. 1929. 26 ноября.]
Этой капитуляцией "правых" был завершён охвативший семь лет процесс ликвидации коллективного руководства в партии.
© Дмитрий Ниткин. 2002