Так как главной слабостью советской экономики в 1928г. был малый размер ее основных фондов, модель обращает особое внимание на производство и распределение средств производства. В этом отношении модель развивает структуру, предложенную советским экономистом Г.А.Фельдманом в 1920-ых годах. В его модели (как разъяснено Домаром (Domar) (1957)) имелись отрасли производства средств производства и отрасль производства предметов потребления. Выпуск в каждой отрасли зависел только от основных фондов этой отрасли. Критический вопрос был, следует ли использовать выпуск средств производства для увеличения основных фондов той же самой отрасли, или отрасли производства предметов потребления. Чем большее количество произведенных средств производства направлялось в отрасль средств производства, тем выше был темп роста капиталовложений, и тем быстрее росла экономика.
Использованная здесь модель развивает конструкцию Фельдмана таким образом, чтобы сделать ее более описательной в отношении институтов и политических установок СССР межвоенного периода. Выпуск продукции, рост поступлений (input), товарное предложение и конечный спрос - ключевые аспекты модели. Компоненты модели взаимно влияют друг на друга, так что могут быть разработаны разнообразные варианты решений. Подобно большинству численных моделей общего равновесия (CGE-модели), в данной модели участвуют главные рынки, существовавшие в Советском Союзе: рынок труда, колхозный рынок, и розничный рынок потребительских товаров. Однако, в отличие от большинства CGE-моделей, принимавшиеся в административном порядке решения, подобные распределению инвестиций, именно такими же и смоделированы [6]. Соответственно, модель может быть изменена для увеличения роли рынка, как это и сделано в случае, когда сравниваются результаты имитационных расчетов для экономики НЭПа и для коллективизированной экономики.
В модель включены три главных производственных отрасли: - сельское хозяйство, группа "А" промышленности, и группа "Б" промышленности. Сельскохозяйственный сектор, как предполагается, характеризуется избыточными трудовыми ресурсами, так что выпуск сельскохозяйственной продукции принимается за экзогенный показатель. Действительно, главными детерминантами сельскохозяйственного производства были политические факторы, подобные сопротивлению коллективизации, так что нет достаточных оснований для моделирования его как обычного экономического процесса [7]. Группа "А" промышленности (производство средств производства) охватывает машиностроение и стройиндустрию, и ее выпуск включает в себя валовые капиталовложения, производство вооружений, медицинского оборудования и потребительских товаров длительного пользования. Первые два являются наиболее важными. Группа "Б" (производство предметов потребления) охватывает весь остальной выпуск и включает в себя производство потребительских товаров, образовательные и медицинские услуги, государственное управление, тайную полицию и военнослужащих. Затем в имитационных расчетах, объем услуг (output)правительства ограничивается, чтобы он рос в соответствии с историческими данными, а производство потребительских товаров является свободной переменной и варьируется соответственно изменениям поступлений в группу "Б" промышленности.
Производственные функции привязывают выпуск группы "А" и "Б" к поступлениями, использованным этими отраслями, и к их эффективности. Выпуск товаров группы "А" зависит от капитала и труда, используемых в этой отрасли, в то время как выпуск товаров группы "Б" зависит от капитала, труда и сельхозпродукции, полученной для переработки. Эффективность в производстве товаров групп "А" и "Б", как предполагается, растет с увеличением основных фондов. Следовательно, расширение отраслей группы "А" и "Б" промышленности - а значит, и темп индустриализации, - управляются ростом поступлений в эти отрасли.
Как и в модели Фельдмана, рост фондов зависит от использования продукции группы "А". Два параметра являются критическими: разделение выпуска продукции группы "А" на капиталовложения и потребление (главным образом оборонные расходы), и затем, разделение капиталовложений в виде машин и строительных работ между группами "А" и "Б" промышленности. Это деление учитывается в расчетах как произвольные административные решения. Основные фонды отраслей группы "А" и группы "Б" расширяются, аккумулируя капиталовложения и обесценивая старые фонды. Экономическая политика непосредственно влияет на рост промышленного производства через распределение продукции группы "А". Особенность этого процесса накопления состоит в том, что капиталовложения могут быть увеличены без сокращения производства продукции группы "Б" (и следовательно, без снижения уровня жизни) за счет увеличения доли инвестируемых вновь произведенных средств производства, распределяемых в отрасли группы "А" и группы "Б".
Модель занятости в несельскохозяйственном секторе зависит от нижеописанной демографической модели. Во-первых, для городского и сельского секторов были определены временные ряды приблизительных коэффициентов рождаемости, приблизительных нормальных коэффициентов смертности, "избыточных" смертных случаев, и миграции из деревни в город, которыми определялись оба сектора: сельский и городской. Если начать с общего количества сельского и городского населения, вытекающего из данных переписи 1926 г., то эти коэффициенты предполагают для 1937 и 1939 г. значения численности населения, близкие к историческому факту. Во-вторых, сделав норму миграции из деревни в город функцией от величины экономического роста и структуры сельского хозяйства (agrarian organization), и предположив "избыточные смертные случаи" зависящими от коллективизации, мы получаем темп роста городского населения зависящим от экономической политики. В-третьих, предположим, что занятые в несельскохозяйственном секторе составляют долю городского населения, и их число соответственно растет [8]. В-четвертых, несельскохозяйственная рабочая сила делится между отраслями группы "А" и группы "Б" в соотношении, обеспечивающем равенство предельной производительности труда в ценах 1937 года. В рамках такой демографической структуры альтернативным способом влияния экономической политики на индустриализацию было ее воздействие на "избыточную" смертность и миграцию из деревни в город.
Совокупное потребление - сумма изготовленных потребительских товаров, доходы крестьян в натуре, продажи на колхозных рынках, обеспечение жильем и другие услуги. (Обеспечение жильем и услуги принимаются как экзогенные). Крестьянское потребление равно доходам крестьян в натуре плюс закупки крестьянами промышленных потребительских товаров; несельскохозяйственное потребление равняется полному потреблению за вычетом крестьянского потребления. Эти показатели получаются в расчете на душу населения, исходя из оценок деления населения на сельское и городское.
Имеются три причины полагать, что эта модель точно описывает советскую экономику. Во-первых, главные экономические институты представляются и должны быть описаны скорее структурными моделями, чем упрощенной формой регрессионных уравнений. Во вторых, отрасли "хорошо себя ведут" в частных балансовых вычислительных экспериментах. Например, если принять объемы сельскохозяйственного производства и цены сельхозпродуктов как экзогенные параметры, то модель воспроизводит сбыт в 20-ые годы, включая кризис "ножниц цен." (Allen 1997a.) В-третьих, как будет вскоре показано, модель точно имитирует динамику основных эндогенных переменных с 1928 г. до 1939 г. Ввиду этих результатов, можно иметь некоторое доверие предпринятым экспериментам, отклоняющимся от реальных фактов.
Модель, как уже говорилось, является моделью коллективизированной экономики. Это может быть использовано для исследования эффекта замены инвестиционной стратегии (то есть распределения продукции группы "А") в пределах фактически существовавшей институциональной структуры. Анализ возможностей развития при НЭПе требует изменений, которые являются более существенными, чем замена одного-двух параметров. Модель НЭПа заменяет обязательные поставки на рыночные отношения между городом и деревней, устраняет направленный против крестьянина уклон советской налоговой системы, но сохраняет многие направления развития сельского хозяйства (такие как механизация и мелиорация), которым фактически следовали в 1930-ые годы.
В частности, модель НЭПа отличается от модели коллективизации в четырех основных пунктах. Во-первых, я предполагаю, что не было ни потерь в производстве и поголовье домашнего скота, которые сопровождали коллективизацию, ни голода и "избыточной смертности". Во-вторых, налог с оборота, которым облагались преимущественно крестьяне, заменен налогом на все наличные доходы (в сельском хозяйстве и вне его). В-третьих, поставки крестьянских хозяйств взяты как функция от средних цен (очищенных от налога), взятых по всем рынкам. Уравнение регрессии используется для деления сбыта на реализацию на крестьянских рынках и реализацию для перерабатывающей промышленности. В-четвертых, используется менее выраженная функция миграции, поскольку предполагается, что не происходит раскулачивания и других форм государственного вмешательства, которым подвергались сельские жители.
Наконец, для анализа результатов действия мягких бюджетных ограничений и высоких заданий предприятиям по росту объемов производства, необходима еще и третья модель. Эта модель, которую я вызываю моделью Харриса-Тодаро (Harris/Todaro), поскольку она использует теории Todaro (1968, 1969) и Harris и Todaro (1970), является модификацией модели НЭПа. И в модели НЭПа и в модели коллективизации имеется мягкое бюджетное ограничение, при котором число занятых вне сельского хозяйства равняется городскому населению, умноженному на экзогенную норму занятости. В результате отсутствует какая-либо безработица, а предельная производительность труда оказывается меньше, чем заработная плата. В модели Харриса-Тодаро предприятия выплачивают высокую фиксированную заработную плату и регулируют численность занятых, пока предельная производительность труда не сравняется с этой заработной платой. Введение жесткого бюджетного ограничения создает безработицу. Миграция из деревни в город соответствует заработной плате, ожидаемой если брать в расчет безработицу. Графики 2 и 3 сравнивают фактические временные ряды данных о производстве добавленной стоимости в несельскохозяйственной сфере и о потреблении на душу населения с расчетными рядами на основании трех моделей. Эти вычисления являются тестированием модели коллективизации, поскольку она соответствует фактически существовавшим институтам СССР и использует фактические исторические значения параметров. Модель проходит тест ввиду соответствия между фактическими рядами и расчетными данными. Для сравнения даются также результаты расчетов на основе модели НЭПа и модели Харриса-Тодаро. Поскольку различия между различными вариантами расчетов будут проанализированы далее, сейчас стоит только отметить, что в начале 30-ых годов модели НЭПа и Харриса-Тодаро дают лучшие результаты, чем модель коллективизации, так как в этих расчетах крестьянские хозяйства избегают потерь производства после коллективизации. К концу 30-ых годов, однако, модель коллективизации дает немного лучшие результаты, чем модель НЭПа, причем обе они дают гораздо лучшие результаты, чем модель Харриса-Тодаро.
[6] Может быть, в модели содержатся две особенности, которые слишком напоминают рыночную экономику, а именно; использование правила предельной производительности, для распределения труда между отраслями группы "А" и группы "Б" промышленности, и ежегодное вычисление рыночных клиринговых цен для магазинов. За изучаемый период магазинные цены были ценами равновесия только в 1928 и 1937 годах.
[7] Хантер (Hunter) (1988) доказывал, что выпуск сельскохозяйственной продукции ограничивается наличной тягловой мощностью. Однако выход продукции крестьянских хозяйств все-таки определялся политическими факторами, так как уничтожение крестьянских лошадей было политическим актом.
[8]Имеет место повышение нормы занятости, но это не объясняет многого в росте численности занятых и трактуется как экзогенный показатель.