На протяжении двух с половиной десятилетий с конца 1920-х годов коммунистический режим, действуя практически по троцкистским рецептам, использовал российскую деревню как внутреннюю колонию, безвозмездный источник прибавочного продукта и рабочих рук для индустриализации страны. В результате ко времени смерти Сталина село находилось в глубоком упадке, обеспечивая по основным сельскохозяйственным продуктам уровень производства чуть выше 1913 года – хотя и существенно меньшим числом рабочих рук, благодаря механизации основных работ. Достаточно сказать, что по основным продуктам для колхозов действовали закупочные цены 1926 года! Мероприятия Маленкова и Хрущева, среди которых важнейшими были ослабление налогового бремени для подсобных хозяйств, повышение закупочных цен и освоение целинных земель, позволили поначалу обеспечить продовольственную безопасность страны; но в начале 1960-ых, с истощением естественного плодородия целины, страна опять оказалась перед проблемой нехватки продовольствия и была вынуждена закупать зерно за границей. Реорганизаторский зуд Хрущева с его неуемными попытками найти чудо-рецепт исправления положения, вроде повсеместного внедрения кукурузы, не давал практических результатов. Реальный поворот наметился в 1966 году, когда государство начало отдавать долги селу. Основным путем достижения роста производства была выбрана интенсификация, механизация, увеличение фондо- и энергооснащенности, химизация, капиталовложения в сельскую инфраструктуру, мелиорация земель. В очередной раз были подняты закупочные цены, внедрены дополнительные элементы повышения материальной заинтересованности в результатах производства. Было бы нелепо утверждать, что эти меры не дали результатов, но результаты все же оставались далеки от ожиданий.
В растениеводстве особенно сильно сказывается зависимость производства от погодных условий, что обуславливает высокую вариабельность показателей валового сбора и урожайности – особенно при недостаточном уровне агротехники. Поэтому для определения тенденции во времени сравнение всегда осуществляют по усредненным показателям. Когда С.Г.Кара-Мурза, желая разоблачить О.Лациса, утверждает, что с 1975 по 1985 г. валовой сбор зерна вырос со 140,1 млн. т до 191,7 млн. т – это классический манипулятивный прием, именуемый «подборка чисел». 1975 год для зернового хозяйства СССР был провальным, худшим после 1965 года. В этом году урожай зерновых был на 42 млн. тонн ниже, чем в среднем за предыдущую пятилетку, и С.Г.Кара-Мурза это знает. Посмотрим динамику валового сбора зерновых в СССР и РСФСР по пятилеткам.
Диаграмма
2.1. Средний валовой сбор зерна по пятилеткам,
млн. т
(в весе после доработки)
Источники: FAO; Сельское хозяйство в России: Стат. сб. М., 1998.
Видно, что в 1960-70 годы сбор зерна имел тенденцию к росту, в начале 80-х был спад, затем уровень производства восстановился. Успех в конце 70-х был связан с рекордными урожаями 1976 и 1978 годов, но в целом для последних 15 лет существования СССР характерны колебания урожая вокруг уровня 180 млн т. (без бобовых, в весе после доработки) без выраженной тенденции к росту или снижению. А зерновое хозяйство России находилось в стагнации в течение всех рассматриваемых 25 лет.
Вот данные по производству некоторых других продуктов растениеводства за те же годы:
Диаграмма
2.2. Среднегодовой валовой сбор отдельных продуктов растениеводства
в СССР по пятилеткам, тыс т.
Источник: FAO
Видно, что сбор картофеля неуклонно сокращается, сбор сахарной свеклы топчется на месте, то же самое происходит и с производством растительного масла, и только урожай овощей демонстрирует постоянный рост.
Однако нельзя забывать, что в эти годы население страны росло. Вот что показывает гистограмма производства важнейших продуктов растениеводства на душу населения:
Диаграмма
2.3.
Среднегодовое производство основных
продуктов растениеводства
на душу населения в СССР по пятилеткам, кг.
Источник: FAO
Комментарии, думается, излишни. В растениеводстве рост производства успевает только за ростом населения. А как обстоят дела с урожайностью?
С.Г.Кара-Мурза утверждает, что «В целом урожайность зерновых в СССР стабильно повышалась: от 13,9 ц в 1980 году до 19,9 в 1990 году.» Здесь та же самая манипуляция: вместо усредненных данных берутся данные за отдельный год, к тому же искаженные (по данным справочника «Народное хозяйство СССР за 70 лет» урожайность зерновых в 1980 году составила 14,9 ц/га). Да и рост урожайности за это время трудно назвать стабильным.
Диаграмма
2.4. Урожайность
зерновых в СССР с 1971 по 1990 г. , ц/га
(в весе после доработки, без бобовых)
Источник: FAO ( FAOSTAT Database Collections )
Перейдем теперь к животноводству. Здесь производство более стабильно, и рост был более заметен и устойчив, в том числе на душу населения.
Диаграмма 2.5. Среднегодовое производство молока и мяса в СССР по пятилеткам.
Источник: FAO ( FAOSTAT Database Collections )
Однако если посмотреть на показатели продуктивности животных, то видно, что она росла очень медленно. Например, так изменялся удой на одну корову:
Диаграмма 2.6. Удой на одну корову в СССР, ц. (все категории хозяйств)
Источник:
FAO.
Средний удой определен путем деления
объема производства молока
на поголовье молочных коров на начало
года
Здесь надо сделать пояснение, что для стран с развитым интенсивным сельским хозяйством в 1990 г. нормой являлся удой 5000-6000 кг на корову. Так что с «интенсивными показателями», как изволил выразиться С.Г.Кара-Мурза (более компетентные люди предпочитают говорить о показателях интенсивности) тоже далеко не все обстояло ладно.
Есть еще обстоятельство, о котором нельзя забывать при анализе советского животноводства. Его рост в значительной степени осуществлялся на импортной кормовой базе. Кара-Мурза пишет:
«Зерна с приходом Горбачева к рычагам управления действительно стали ввозить много (в 1970 году оно составляло 1,1% импорта, в 1985 г. - 7%, в 1989-м - 4,3%).»
Какой была доля зерна в общем объеме импорта – вообще говоря, не очень интересно, тем более что этот показатель зависит от конъюнктуры цен, интереснее поглядеть на соотношение импорта зерна и его производства.
Диаграмма
2.7.
Среднегодовое производство и импорт зерна
в СССР по пятилеткам, млн. т
(без бобовых, в весе после доработки)
Источник: FAO
Из графика видно, что как раз «с приходом Горбачева к рычагам управления» среднегодовой импорт зерна снизился с 44,4 млн. т в 1981-1985 гг. до 34,4 млн. т в 1986-1990 гг. При этом коэффициент конвертации кормов в мясо внутри страны был в 2-2.5 раза ниже, чем в странах-поставщиках зерна в СССР, то есть импорт зерновых был менее эффективен, чем если бы ввозили животноводческую продукцию. Но именно импорт мяса в СССР не играл существенной роли.
Вернемся, однако, к ответу на поставленный вопрос. Имел ли место регресс в сельском хозяйстве СССР в 1970-80 годы? Несомненно, регресса не было, и я не знаю ни одного серьезного автора, который утверждал бы это. Да и сам С.Г.Кара-Мурза такого не может сделать, он предпочитает громить тезис, который никто не отстаивает. Покойный писатель Дмитрий Балашов увидел регресс? Так у него все, что было в России после XVII века – регресс. Урнов когда-то что-то сказал по телевидению? А может быть, он этого и не говорил, ведь С.Г.Кара-Мурза неаккуратен не только в цифрах, но и в цитатах.[1]
Регресса не было. Однако огромные капиталовложения, направленные в сельское хозяйство, не компенсировали даже продолжающегося выбытия работников. Так, при общем снижении численности занятых на сельскохозяйственных предприятиях с 1970 г. по 1985 г. на 1,1 млн. чел. среднесписочная численность временно привлеченных работников-горожан выросла за это время на 0,8 млн. чел. Капиталовложения сопровождались ростом энерго-, электро- и фондовооруженности, но обусловленный ими рост сельскохозяйственного производства не отвечал в должной степени потребностям страны. Так, применение электроэнергии в сельском хозяйстве с 1980 по 1990 г. возросло на 61%, применение минеральных удобрений - на 22%, капиталовложения выросли примерно на 40%, но в тот же период производительность труда в аграрном производстве выросла только на 28%, валовая продукция - на 12%. [Е.Серова. «Экономическое содержание аграрной реформы в России: 1992-1995 годы» ]
Диаграмма
2.8.
Индекс производства сельхозпродукции в
СССР на душу населения (FAO).
1989-1991 = 100%
Основанием для наиболее доходчивой критики послужил разрыв между желаемым и действительным. Сельскохозяйственная отрасль регулярно проваливала один пятилетний план за другим, не отличаясь в этом, впрочем, от большинства других отраслей экономики СССР. С деятельностью колхозов и совхозов советский человек был знаком не только «через прилавок», по приобретаемым с ухищрениями и очередями продуктам питания; регулярная «шефская помощь» селу давала людям конкретное представление о реальном уровне эффективности и культуры производства. Значительную часть продуктов питания жители городов и поселков вынуждены были обеспечивать себе сами, на «подсобных» участках и в «садоводствах». Дефицит продуктов питания (обусловленный, разумеется, в первую очередь государственной политикой низких розничных цен) в сочетании с вынужденным близким знакомством с реалиями сельскохозяйственного производства вызвал в обществе всеобщее убеждение, что в сельском хозяйстве надо что-то менять. С.Г.Кара-Мурза правильно отмечает, что это представление было во многом искаженным, в переменах нуждалось не только и столько сельское хозяйство, сколько экономическая среда, в котором оно функционировало. Хватало и некомпетентной критики, переоценивалась роль личных подсобных хозяйств в общем сельскохозяйственном производстве.
Но тем не менее приписывать общественное недовольство результатами деятельности социалистического сельского хозяйства чуть ли не плодам заговора темных сил – не что иное, как попытка спрятать голову в песок, социальный аутизм.
Более серьезная критика делала акцент на недостаточной мотивации к труду работников государственных и квазиколлективных хозяйств, выделяя как внутрихозяйственные, так и общеэкономические причины этого, но не отрицала адекватности колхозно-совхозной системы общим условиям плановой экономики.
В течение долгих лет проблемы мотивации пытались решить, не меняя сущностных характеристик системы, ее несущих конструкций. В середине 1960-х годов был введен экономический регулятор - прибыль, которая немедленно превратилась в некоторый счетный бухгалтерский и статистический показатель, но так и не стала реальным стимулом для производства.
Аналогично развивались попытки реформировать внутрихозяйственные отношения с целью создания более действенной трудовой мотивации для крестьян: начиная с "безнарядки" до семейного и арендного подряда и даже арендного фермерства. Все эти нововведения, показав более или менее неплохие результаты в экспериментальных условиях, тут же нивелировались системой при всесоюзном распространении. Одному-двум арендным звеньям в колхозе еще могли создать благоприятные условия и определенную хозяйственную самостоятельность, но как только на аренду переходили все подразделения хозяйства, сразу становилась очевидной технологическая зависимость звеньев друг от друга, разновыгодность отдельных производств, приходилось вводить расчетные цены, внутриколхозные "деньги", начиналась переброска доходов из передовых в отстающие звенья и т.д. Первоначальная идея теряла свой смысл.
Весь многоэтапный процесс "совершенствования хозяйственного механизма АПК" в конечном итоге выражался в попытках внедрения квази-рыночных отношений в принципиально нерыночную систему, которая тут же трансформировала инновации по своему образу.
Проблемы в сельском хозяйстве назрели и перезрели, и их надо было решать. Что следовало для этого делать, и что было осуществлено на самом деле – тема для отдельного разговора.
[1] Вот, например, он «цитирует» Чаянова:
«Знаток нашего села А.В.Чаянов сказал полушутя: если бы Ротшильд при революции в Европе сбежал в Россию и вынужден был заняться сельским трудом, то при всей своей буржуазной психологии он пошел бы в общину (или, добавлю, в колхоз).»
А вот что на самом деле говорил Чаянов: «Нам думается, что если бы Ротшильд при социальной революции в Европе сбежал бы в какую-нибудь сельскохозяйственную страну и вынужден был бы заняться крестьянским трудом, то при всей своей буржуазной приобретательской психологии он оказался бы послушным правилам поведения, установленным организационно-производственной школой». [А.В.Чаянов. Организация крестьянского хозяйства. В кн.: Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство: Избранные труды. М.,1989, с. 209.]. Не буду вдаваться в подробности о том, что такое «организационно-производственная школа» А.В.Чаянова, скажу только, что она рассматривает крестьянское хозяйство как самостоятельную относительно замкнутую единицу, община здесь абсолютно не при чем, колхоз тем более.